Публикации

Языковая ситуация на территории Лифляндии, Курляндии и Латгалии, которая лишь после Первой мировой войны приобрела статус независимого Латвийского государства, никогда не была моноязычной и уж тем более только латышскоязычной. С XIII века в управлении здесь доминировал немецкий язык, затем, после прекращения существования Ливонии в XVI веке, в разных краях превалировали немецкий, шведский и польский языки.

В всех языцех...

Начиная с VI–XIII веков на пограничной с Русью территории, а также в Риге используется и язык древних россов, который с XVIII века, после включения Лифляндии и Курляндии в состав Российской империи, получает дальнейшее распространение. Однако до середины — второй половины XIX века языком управления и делопроизводства, то есть фактически государственным, на территории Лифляндии и Курляндии продолжает оставаться немецкий язык.

К XVI веку относится создание первых письменных текстов на латышском языке. Это были лютеранские литургические книги, привезённые из Любека в 1525 году, католические катехизисы 1585–1586 годов, изданные в Вильно, и другие^1.

Формирование латышского литературного языка относится лишь к середине — второй половине XIX века. На основе латышского литературного языка постепенно формируется латышская нация.

К концу XIX века Российская империя стала укреплять позиции русского языка в остзейских провинциях, постепенно вытесняя немецкий. Причём делала это в том числе и за счёт поддержки латышского языка. В Петербурге в 1862–1865 годах выходила газета «Peterburgas Avizes». По инициативе Кришьяна Валдемара были созданы мореходные школы с латышским языком обучения. Получил развитие латышский театр. Издавались книги на латышском языке.

Старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН кандидат исторических наук Светлана Рыжакова отмечает: «Начиная с 1860-х годов, и особенно позднее, в 1870-е — 1880-е годы, в Прибалтийском крае мы видим одновременное усиление всех тенденций: политики русификации, отстаивания привилегированной позиции местного немецкого управления и языка, и на фоне этой борьбы — рост национального самосознания и языковой культуры балтийских народов»^2.

Сходной была языковая ситуация в Лифляндии, Курляндии и Латгалии и ко времени формирования независимого Латвийского государства в 1918–1920 годах. Но к этому времени в результате миграции больших масс населения в Первую мировую войну существенно изменился национальный состав населения в краях, составивших территорию нового государства. О политическом доминировании русского или немецкого языка речь больше не шла. Достаточно остро стоял лишь вопрос о статусе латгальского языка. Ради сохранения и развития своего языка некоторые латгальские политические деятели предлагали предоставить Латгале статус территориальной политической автономии. До этого дело не дошло, но школы с латгальским языком обучения существовали до середины 1930-х годов.

Характерной особенностью этого периода, как отмечает С. Рыжакова, была апология латышского языка. Латышский язык стал национальным символом и в определённой мере — святыней. Тем не менее до 1934 года языковая ситуация была достаточно либеральной. В Сейме (парламенте) можно было выступать не только на латышском, но и на русском, латгальском или немецком языке. После государственного переворота 15 мая 1934 года и установления авторитарного и этнократического режима К. Ульманиса положение изменилось. В 1935 году был принят закон о латышском языке как государственном. В Сейме теперь можно было выступать только на латышском языке. Он также стал единственным языком делопроизводства. Но и после 1934 года в Риге, например, как вспоминает Ираида Горшкова, выпускница частной русской гимназии Лишиной, свободно говорили на трёх языках: русском, латышском и немецком^3.

Несмотря на сокращение, продолжала действовать и сеть национальных школ, в которых обучение велось на русском, немецком, польском, еврейском, литовском или белорусском языках. Латышский язык учащиеся школ нацменьшинств изучали в объёме латышской школы, а все остальные предметы были на родном языке.

Преимущественно латгальско- и русскоязычной была языковая ситуация и в Латгале. О государственном латышском языке здесь вспоминали лишь во время визитов президента или правительственных чиновников.

В 1940 году языковая ситуация в Латвии в очередной раз стала меняться в пользу большего употребления русского языка, а с 1941 по 1945 год — в пользу большего употребления немецкого языка.

18 августа 1941 года немецкий язык был объявлен официальным во всех государственных учреждениях Латвии. Одновременно, как отмечает историк Борис Равдин, после 1941 года возросло количество русских школ. «Немцы не хотели создавать школы на русском языке, но пришлось. Поэтому образование большей частью было на латышском языке, но много было школ на русском языке. В основном они были четырёхклассные, хотя были и семиклассные, и были четыре гимназии»^4.

После 1945 года иерархия языков в республике в очередной раз поменялась. В 1960-х — 1980-х годах русский язык постепенно становится самым распространённым, в первую очередь благодаря доминированию в политическом и административном управлении, а также восстановлению и развитию полноценной системы образования на русском языке. Намного больше внимания, чем прежде, уделялось теперь изучению русского языка и русской литературы и в школах с латышским языком обучения.

Учёные-филологи Борис Инфантьев и Эдите Бейкмане провели радикальную реорганизацию преподавания русского языка и литературы в латышских школах. Новая методика базировалась на общепризнанной близости обоих языков (3600 исторически общих лексических корней, сходная система склонений, префиксации и суффиксации, единство синтаксиса), что в сочетании с формированием билингвальной (двуязычной) среды обеспечивало возможность освоения русского языка. Новая система обучения русскому языку и литературе в латышских школах оказалась весьма результативной. Недаром профессора Б. Ф. Инфантьева, автора многочисленных школьных учебников и вузовских пособий, называют сегодня «катализатором двуязычия» и «главным русификатором»^5.

В результате русский язык постепенно возвращает себе позиции, утраченные после 1918 года, и становится фактически первым по использованию. Латышский язык, особенно в сфере управления и промышленности, используется меньше русского. При этом оба языка являются самодостаточными, то есть знания одного из этих языков было достаточно для того, чтобы жить и работать в Латвии. Однако самодостаточность латышского языка оказывалась меньше, чем русского языка, поскольку имелся целый ряд сфер деятельности (управление и промышленное производство), где знания одного латышского языка было уже недостаточно.

Как отмечается в материалах, подготовленных Центром государственного языка в 2002 году, в советский период «в условиях реального двуязычия латышский язык мог полноценно функционировать только в культуре, семье и частично образовании»^6. Несмотря на то, что в 1959 году Президиум Верховного Совета СССР принял решение о статусе латышского языка как государственного, в жизнь это решение претворено не было^7.

«Тем не менее нельзя сказать, — подчёркивает С. Рыжакова, — что латышский язык был уничтожен. Продолжали развиваться латышская поэзия, литература и публицистика, высокого уровня достигло искусство театра, кино, хоровая культура.

Значительными событиями в истории развития художественного слова были Дни поэзии и Праздники песни»^8. Работали комиссии по языку, занимавшиеся стандартизацией языковых норм, разработкой и унификацией терминологии и другими вопросами латышского языка. В советский период продолжали работать многие выдающиеся латышские филологи. Все это дало возможность в 1970-е годы языковеду латышской эмиграции Велте Руке-Дравине отметить: «В результате более чем 400-летнего процесса развития латышский литературный язык превратился в современный многогранный язык культуры»^9.

Однако другие латышские учёные-эмигранты, идеализирующие опыт языковой политики этнократического режима Карлиса Ульманиса, говорили о произошедшей с латышским языком после 1945 года катастрофе. Так, Расма Грисле отмечает, что «за последние полвека наш язык доведён до катастрофического состояния… Испорченное правописание вредит качеству языка и неощутимо ведёт к уничтожению родного языка, а вместе с языком исчезает и народ»^10.

Алармистский подход к оценке состояния и перспектив развития латышского языка получил широкое распространение в период Третьей Атмоды (1988–1991). В целях этнической мобилизации латышей идеологи Народного фронта с подачи радикальной части западной латышской эмиграции активно эксплуатировали страхи относительно будущего латышского языка и выживания латышского народа. В рамках этой алармистской стратегии русские и все нелатыши были объявлены главным препятствием на пути спасения латышского языка и латышей от полного исчезновения, а затем, когда СССР перестал существовать, — на пути строительства моноэтнического латышского государства по образу и подобию той Латвии, которую пытался построить Карлис Ульманис.

Особое место алармистская оценка ситуации с латышским языком и латышской культурой заняла на состоявшемся 1–2 июня 1988 года расширенном пленуме Союза писателей и творческих союзов Латвийской ССР. Антонс Ранцанс и Марина Костенецкая говорили о национальном высокомерии приезжих русских, о пренебрежении к преподаванию латышского языка в школах с русским языком обучения. Критиковалась фактически доминирующая роль русского языка в Латвии.

Для подобных выводов были серьёзные основания. По данным переписи населения 1989 года, в Латвии из 1 387 647 латышей (латгальская национальность переписью не выделялась, и все латгальцы автоматически были записаны как латыши) 65,7% владели русским языком. В то же время из 905 515 жителей Латвии русской национальности латышским языком владели лишь 21,2%^11.

Казалось бы, решение проблемы в том, чтобы, не разрушая школу с русским языком обучения, внедрить в ней такую методику обучения латышскому языку, которая позволяла бы выпускникам в совершенстве его осваивать. Одновременно, разумеется, следовало сохранить обучение русскому языку в латышских школах. Чтобы и латыши, и русские владели обоими языками. Однако политический курс на восстановление «латышской Латвии» постепенно сформировал другую стратегию — радикальное выдавливание русского языка из системы образования, в том числе из латышских школ, и публичного пространства.

Главным содержанием языковой политики стала борьба с русским языком, который ради оправдания этой же политики уже в начале 1990-х годов получил ещё и наименование «языка оккупантов».

Изменение статуса русского языка

29 сентября 1988 года Президиум Верховного Совета Латвийской ССР принял постановление «О статусе латышского языка». Латышский язык был объявлен государственным. Предусматривались всестороннее развитие и изучение латышского языка, гарантия его применения в государственных органах, в учреждениях и на предприятиях, в сфере образования и науки и т. д. 5 мая 1989 года был принят закон о языках, в котором статус латышского языка как государственного был закреплен.

31 марта 1992 года Верховный Совет ЛР принял новую редакцию закона о языках^12. При этом, если старый закон был действительно направлен на защиту латышского языка, то в новой редакции была «заложена совершенно иная идея: исключить возможность более или менее нормально существовать без знания латышского языка. Идейным обоснованием такого подхода была этнократическая концепция государственности: Латвия — государство латышей, латыши здесь хозяева, а все остальные — чужаки, которые обязаны подлаживаться под хозяев», — писал в 1992 году в газете «СМ-сегодня» политолог Борис Цилевич^13. В качестве примера, подтверждающего желание государства «исключить возможность более или менее нормально существовать без знания латышского языка», отметим существование нормы, когда с 1996 по 1999 год без знания языка нельзя было получить статус безработного^14.

В это же время создаются государственные учреждения по надзору за претворением в жизнь языковой политики. В марте 1992 года в Латвии был создан Центр государственного языка — государственный институт, ответственный за надзор за выполнением Закона о государственном языке. При Институте латышского языка Латвийского университета были созданы Комиссия по терминологии и Консультационный центр государственного языка.

6 ноября 1998 года статус латышского языка как государственного был зафиксирован в Конституции Латвии. В этом же году началось обсуждение новой редакции закона о языке. Предполагалось, что новый закон должен точнее и строже регламентировать использование латышского языка в структурах государственной власти и управления, предпринимательской деятельности, образовании и публичной информации, чем принятый в 1992 году закон. Текст закона был принят Сеймом Латвии 9 декабря 1999 года после преодоления вето, наложенного президентом на проект закона в июле 1999-го. Он был официально провозглашён президентом Вайрой Вике-Фрейбергой 21 декабря 1999 года, а в силу вступил 1 сентября 2000 года^15.

От прежнего новый закон отличался уже по названию. Теперь это был не закон о языках, а закон о государственном языке. Статья 3.1 нового закона гласила: «В Латвийской Республике государственным языком является латышский язык». Остальные языки, кроме ливского, определялись как иностранные (статья 5). Русский язык на территории Латвии с этого времени также получил статус иностранного. Новое языковое законодательство не только изменило статус русского языка. Оно привело к идеологическому наступлению властей на русский язык. «Первый язык всегда — латышский!» Такую перспективу для русскоговорящих жителей Латвии нарисовала президент Вайра Вике-Фрейберга в беседе с корреспондентом газеты «Вашингтон пост» 8 марта 2006 года^16.

При таком подходе властей нет ничего удивительного в том, что в 2006 году, что называется, от ворот поворот получили латвийские государственные правозащитники, которые неожиданно вознамерились выступить в защиту языков нацменьшинств, предложив либерализовать действующие правила по исполнению Закона о государственном языке. По мнению Государственного бюро по правам человека, правила ограничивают возможности государственных и муниципальных учреждений предоставлять при необходимости информацию на языках нацменьшинств. При этом правозащитники сослались на Конституцию Латвии и международные конвенции, которые гарантируют нацменьшинствам право получать информацию на доступном им языке.

Ответ на это совершенно «наглое», в понимании властей, предложение подготовили чиновники министерств культуры и юстиции. Они написали, что, во-первых, само расширение прав на использование языков нацменьшинств в публичной информации подрывает позиции латышского языка как единственного государственного языка в ЛР. А во-вторых, невозможно требовать от госструктур распространения публичной информации на языках всех нацменьшинств, проживающих в Латвии. Если же предоставлять информацию только на языке одной этнической группы, пусть и самой крупной по численности, то это автоматически будет являться дискриминацией других этнических групп, что недопустимо^17.

Языковые репрессии

После 1991 года в основе языковой политики Латвийского государства лежит репрессивный подход. Главное — не прививать любовь к латышскому языку, а наказывать за его незнание и, следовательно, использовать язык в качестве инструмента политики репрессий и обеспечения латышам конкурентных преимуществ на рынке труда. Основным исполнителем этой политики выступает Языковая инспекция Центра государственного языка (ЦГЯ)^18.

Директором ЦГЯ в 1992–2002 годах была Дзинтра Хирша, соавтор и разработчик всех языковых законов независимой Латвии. Д. Хирша родилась в 1947 году в городе Игарке Красноярского края в семье репрессированных. В 1957 году после реабилитации вернулась в Латвию. Окончила филологический факультет ЛГУ, специальность — топонимика. После Д. Хирши директором ЦГЯ стал Агрис Тимушка (2002–2009), а с 30 сентября 2009 года ЦГЯ возглавляет врач Марис Балтиньш^19.

С 1 января 2000 по 31 декабря 2015 года Центром государственного языка были оштрафованы 11 183 работника и руководителя предприятий. В том числе: в 2000–2004 годах — 2028 человек (в среднем 406 в год), в 2005–2009 — 3632 (в среднем 726 человек в год), в 2010–2014 годах — 4815 (в среднем 963 человека в год), в 2015 году — 708 человек^20.

В 2000–2014 годах наиболее активно налагались штрафы, например, за неиспользование государственного языка в афишах и объявлениях — 500 случаев. За неисполнение действующих норм государственного языка в публичной информации — 344 случая. За отсутствие полной и точной информации на государственном языке в маркировке, инструкции для пользования, гарантийном талоне или техническом паспорте при реализации товаров в торговой сети — 2466. Самое большое количество работников (6756 человек) было оштрафовано за неиспользование латышского языка на рабочем месте в объёме, который необходим для выполнения служебных обязанностей^21.

В 2015 году наложено штрафов за нарушения языкового законодательства на общую сумму 21 150 евро. Составлен 5781 акт проверки (на 951 больше, чем в 2014 году), выявлено 479 случаев недостаточного использования латышского языка при выполнении профессиональных и рабочих обязанностей (из них 14 повторных). 156 случаев недостаточного использования латышского языка при маркировке товаров и составлении инструкций. Ещё выявлено 29 нарушений оформления вывесок, надписей, плакатов, афиш и объявлений^22.

В ноябре 2012 года Языковая инспекция ЦГЯ (VVC) отчитала руководство Госполиции за распространение информативных буклетов на русском языке. По мнению Языковой инспекции, такими действиями полиция нарушает закон о Государственном языке, который предусматривает коммуникацию государственных органов с населением только на одном языке — на латышском^23.

В феврале 2013 года Центр госязыка запретил Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией (KNAB) распространять двуязычные плакаты против взяточничества в медицинской системе. Как писала газета «Diena», такое решение Центр принял в связи с тем, что текст на плакатах напечатан как на латышском, так и на русском языках^24.

В июле 2013 года по итогам проверки государственной Языковой инспекцией Трамвайного предприятия г. Даугавпилса был вынесен вердикт, что оно не имеет права использовать русский язык для предоставления информации о работе предприятия, поскольку является структурой самоуправления. После этого из трамваев и билетных касс была убрана информация на русском языке. И это при том, что русских в Даугавпилсе около 60 процентов, латышей — 13 процентов, остальные — поляки, белорусы, украинцы, литовцы, евреи^25.

В ноябре 2013 года ЦГЯ запретил Министерству финансов ЛР донести до русских жителей страны информацию, касающуюся предстоящего с 1 января 2014 года перехода Латвии на европейскую валюту. Как сообщил Первый Балтийский телевизионный канал, в языковом ведомстве посчитали, что рассылка госучреждениями корреспонденции на русском языке противоречит законодательству. Решение о запрете было принято уже после того, как по заказу Минфина было отпечатано 200 тысяч русскоязычных экземпляров специальной газеты «Евро. Латвия растёт». Во время перехода на евро в соседней Эстонии никаких языковых ограничений не вводилось. Информация о новой валюте рассылалась не только на русском, но и на финском языке^26.

В своей деятельности, направленной якобы на защиту и укрепление латышского языка в повседневной жизни, Центр государственного языка в 2013 году выступил даже против того, чтобы латвийские женщины сохраняли своё здоровье. Государство до 2014 года каждый год тратило около 800 тысяч латов, чтобы организовать для женщин бесплатные проверки рака шейки матки и рака груди. Национальная служба здоровья (НСЗ) рассылала письма с приглашением посетить врача. В 2009 году, когда стартовала программа, НСЗ просила разрешения обратиться к женщинам на двух языках. Но получила отказ.

В 2012 году письма Национальной службы здоровья получили свыше двухсот тысяч женщин. Правда, откликнулась на призыв только каждая третья. Возможно, по той причине, что приглашения опять рассылались только на латышском языке. В 2013 году служба собиралась разослать приглашения и на русском языке. Но Центр государственного языка запретил пойти навстречу русскоязычным женщинам. В результате письма на русском языке так и не были отправлены адресатам. Докторант Университетского колледжа Лондона Борис Гинзбург подсчитал, что этим решением Центр госязыка убил как минимум пять женщин, которые могли страдать онкологией.

21 октября 2013 года на решение Центра госязыка были отправлены жалобы латвийскому омбудсмену и в представительство Европейской комиссии. Их автором стала исследователь Латвийского университета Ольга Процевска. Она указывала: своим решением Центр госязыка нарушил, во-первых, 91-ю статью Конституции — права человека осуществляются без какой-либо дискриминации, во-вторых, директиву Евросовета 2000/43 — медицинское обслуживание осуществляется по принципу равного отношения, вне зависимости от принадлежности к какой-либо расе или этносу. И в-третьих, нарушена Европейская социальная хартия, которая требует всеми силами уменьшить причины ухудшения здоровья населения^27.

Но и эти жалобы никак не повлияли на деятельность Языковой инспекции Центра государственного языка. В январе 2015 года инспекция обратилась ко всем работникам страны с призывом говорить на рабочем месте только по-латышски. По мнению Языковой инспекции, закон о государственном языке не распространяется на использование языка в неофициальном общении жителей Латвии, но если общение работников между собой слышат и другие люди — пассажиры общественного транспорта, посетители офисов и учреждений, покупатели в магазинах, то такое общение нельзя считать неофициальным. «Поэтому недопустимо, чтобы работники, выполняя служебные и профессиональные обязанности, общались между собой на иностранном языке», — заявил руководитель Языковой инспекции ЦГЯ А. Курситис^28.

Инициатива ЦГЯ вызвала резкую реакцию со стороны МИД России, а российские СМИ даже обозвали Центр государственного языка «языковым гестапо»^29.

В последние годы деятельность Центра государственного языка заметно активизировалась. Создан институт добровольных помощников языковых инспекторов^30. Решением суда введён запрет для официальных лиц на общение в социальных сетях на русском языке. За распространение информации на русском языке в социальной сети Facebook на мэра Риги Нила Ушакова наложен штраф^31.

В январе 2017 года Центр государственного языка оштрафовал предприятие «Латвияс дзелзцельш» за нарушения государственного закона о языке: на табло елгавской железнодорожной станции размещена информация не только на латышском, но и на русском, и на английском языках^32.

В августе 2017 года некто Эрик Далиба обратился в ЦГЯ с жалобой на то, что композитор Раймонд Паулс на мероприятиях по случаю 840-летия приграничного с Россией города Лудзы, жители которого преимущественно говорят на русском, публично выступал на русском языке^33.

Деятельность ЦГЯ ЛР ничем не отличается от деятельности такой же структуры в Эстонии. По мнению генерального секретаря международной правозащитной организации «Amnesty International» Ирене Хан, языковая «инспекция (Эстонии — В. Г.) является репрессивным и карательным органом, который препятствует распространению прав человека на всех жителей Эстонии»^34. Этот вывод в полном объёме применим и к деятельности Языковой инспекции Центра государственного языка Латвии.

Рига. Окончание следует...

Примечания:
^1. Apinis A. Gramata un latviesu sabiedriba lidz 19. gadsimta vidum. — Riga, 1991 g. Lp. 27.
^2. Рыжакова С. И. Латышский язык: исторические преобразования и социокультурные аспекты бытования. — Серия «Исследования по прикладной и неотложной этнологии» Института этнологии и антропологии РАН. Документ № 192. Москва, 2006. С. 11.
^3. Ватолин Игорь. Равняться на русскую культуру. — «Час», 20 сентября 2007 г. 
^4. Парадоксы Второй мировой войны. Интервью С. Мазура с латвийским историком Борисом Анатольевичем Равдиным. — Seminarium Hortus Humanitatis. Альманах, № VIII — Рига, 2007. С. 72.
^5. Михайлов Иван. Человек, который русифицировал Латвию. — «Балтийский мир», № 3, 2007. С. 62. 
^6. Valodas politikas istenosana Latvija: Valsts valodas centrs. 1992–2002. — Riga, 2002. Lp. 6. 
^7. Рыжакова С. И. Указ. соч. С. 14.
^8. Рыжакова С. И. Указ. соч. С. 16.
^9. Рыжакова С. И. Указ. соч. С. 16. 
^10. Vija Beinerte. Ne viss der runat// Majas viesis. 2005. g., 17. novembris. — Lp. 30–31.
^11. 1989. gada Vissavienibas tautas skaitisanas rezultati Latvijas PSR. — Riga, 1990. Lp. 20. http://www.csb.gov.lv/sites/default/files/1989_tautas_skaitisana.pdf 
^12. Valsts valodas likums: vesture un aktualitate. — Riga, Valsts valodas agentura, 2008. Lp. 44.
^13. ЦилевичБорис. Время жестких решений. — Рига, 1993. С. 150.
^14. Valsts valodas likums: vesture un aktualitate. — Riga, Valsts valodas agentura, 2008. Lp. 57.
^15. Valsts valodas likums: vēsture un aktualitate. — Riga, Valsts valodas agentura, 2008. Lpp. 59–64.
^16. «Первый язык — латышский». — «Час», 10 марта 2006 года. 
^17. Один язык — и никаких других! — Еженедельник «Вести», № 34 (679), 24.08.2006. 
^18. Valsts valodas centrs. http://www.vvc.gov.lv/ 
^19. Чуянова Элина. Дзинтра Хирша: «Реформа-2004 нужна, чтобы латыши чувствовали себя дома». — «Час», 5 февраля 2004 года; Центр государственного языка. https://ru.wikipedia.org/wiki 
^20. Administrativa parkapuma lietu skaits un butiba laika no 2000. gada 1. janvara lidz 2015. gada 31. decembrim. http://vvc.gov.lv/image/catalog/dokumenti/statistika_2015.pdf 
^21. Там же. 
^22. Центр государственного языка. https://ru.wikipedia.org/wiki
^23. VVC отчитал полицию за брошюры на русском языке. http://rus.apollo.lv/novosti/vvc-otchital-politsiyu-za-broshyury/ 
^24. Центр госязыка запретил двуязычные плакаты KNAB. http://rus.apollo.lv/novosti/tsentr-gosyazyka-zapretil-dvuyazychnye-plakaty ^25. Трамваи Даугавпилса остались без русского языка. http://www.mixnews.lv/ru/society/news/2013-08-02/129884; Даугавпилс. https://ru.wikipedia.org/wiki/ 
^26. 15.11.2013 08:20:25 В Латвии запретили информировать о евро на русском языке.http://www.baltija.eu/news/read/34556 
^27. Госязыком по женской груди и не только... http://rus.tvnet.lv/novosti/obschjestvo/ 
^28. Центр госязыка призвал говорить на рабочем месте только по-латышски. http://rus.delfi.lv/news/daily/latvia/ 
^29. Ответ официального представителя МИД России А. К. Лукашевича на вопрос СМИ в связи с обращением Центра государственного языка Латвии к жителям страны разговаривать на рабочих местах только на латышском языке. 24.01.2015. 
^30. Языковая дружина: они будут «стучать», учить и править. — «Вести сегодня», 
^31. На мэра Риги ополчились за использование русского языка в Facebook https://ru.sputnik-news.ee/world_news/20170318/5116103/ 
^32. В Елгаве вокзал оштрафовали за русский и английский языки. http://rus.tvnet.lv/novosti/obschjestvo/349421 
^33. Латвиец пожаловался на говорящего по-русски Раймонда Паулса. Дарья Щёкина / 15 августа 2017 года. http://360tv.ru/news/latviec 
^34. Языковых инспекторов назвали карателями. — «Час», 01.03.2007.

Журнал «Стратегия России»