Публикации

Драматические события в Казахстане привлекли самое пристальное внимание к этой стране, особенно в России, поскольку именно в Казахстане проживает одна из самых больших диаспор российских соотечественников. Как они оценивают произошедшее, рассказывает член Всемирного координационного совета российских соотечественников, проживающих за рубежом, Максим Крамаренко (Астана, Казахстан).

– У себя в «Фейсбуке» вы пишете, что Казахстан за эти несколько дней пережил краткосрочную войну за свой суверенитет и территориальную целостность. То, что происходило в Казахстане, действительно можно назвать войной? Кто с кем воевал?

– Конечно, это была война. Мы привыкли, что в классическом понимании война – это, как правило, заранее сконцентрированная на наших рубежах армия противника, представленная всеми родами войск от авиации до пехоты, пересекающая нашу границу, как с объявлением войны, так и без этого. Но на дворе уже 2022 год. И сейчас военная агрессия осуществляется более изощрённо, чтобы не было сразу понятно, кто является её инициатором. Это становится понятно потом, когда мы видим «чьи» люди приходят к власти в результате такой гибридной агрессии.

Современная война – это смесь террористических актов, направленных на запугивание мирного населения, информационно-идеологические операции, формирующие недоверие у населения той или иной страны к своей же политической элите, сеющие вражду, раскалывающую изнутри общество по этническим, религиозным и иным видам идентичностей. Также к этому стоит добавить и работу по дезинформации общества, как это было у нас в эти дни, когда через социальные сети и иные средства массовой коммуникации доводилась ложная информация, что полиция и войска стали переходить на сторону протестующих под лозунгом, что полиция и армия с народом.

Также к неклассическому виду военных операций новейшего времени я бы отнёс мероприятия по расчеловечиванию общества, у нас это вылилось в подстрекательство к мародёрству. Ведь таким образом люди, преступившие закон под воздействием алкогольных напитков, наркотиков, иных психотропных веществ или же в силу слабой психической устойчивости, что характерно для молодёжи, становятся потенциальными рекрутами террористических группировок. Тут срабатывает следующий механизм: совершил мародёрство, грабёж в период массовых беспорядков, значит, попадёшь на скамью подсудимых, а чтобы этого не случилось, надо свергать власть вместе с экстремистами.

– Считается, что всё началось с мирного протеста обычных граждан, которые выступили против повышения цен на газ. Но правительство сразу же на это отреагировало. Когда мирный протест превратился в военное противостояние? Значит ли это, что мирные протесты были использованы группами радикалов?

– Как известно, с избранием Касым-Жомарта Токаева президентом у нас в республике была взята на вооружение концепция «слышащего государства». Под этим понималась дальнейшая демократизация общества, прямая обратная коммуникация от общества к государству, выражающая реакцию на происходящие изменения во внутренней и внешней политике РК, в экономике, социальной сфере и т. д. Резкое повышение цен на сжиженный газ вызвало определённый негативный отклик среди автолюбителей, которые захотели путём мирного митинга выразить своё недовольство властям.

Но эти митинги были использованы экстремистами, чтобы организовать уже массовые беспорядки и провести фактически силовую операцию по захвату власти в стране.

Сейчас, в основном на Западе, на нашего президента пытаются навешать ярлык нового диктатора в Центральной Азии за то, что он якобы приказал расстрелять мирные митинги. Но это ложь, показывающая заинтересованность западных элит в усилении кризисной ситуации в Казахстане. На самом деле митинги не перерастали в военное противостояние, так как их участники не преследовали такой цели. Да и власть практически пошла митингующим навстречу. Но митингами воспользовалась, скажем так, третья сила, попытавшись реализовать сценарий разжигания гражданской войны в стране.

– Что происходило в тот момент в Астане, где вы живёте? Что говорили и как реагировали обычные граждане? Как люди общались между собой? Что планировали делать? Какие были настроения у российских соотечественников?

– Ну, в Астане, как и в ряде других регионов, прошли только мирные митинги. А развернувшиеся события в Алма-Ате только вызвали тревогу за своих сограждан и за безопасность нашей страны. Отключение связи на определённый период прокрутило в голове массу тревожных мыслей. Но сейчас есть понимание, что это были вынужденные и единственно правильные действия властей. В противном случае неизвестно, какие бы нам картины «рисовали» через средства массовой коммуникации бойцы идеологического фронта. В этот период работала только сотовая связь «Билайна», и фактически многие могли общаться только в своём семейном кругу, так как даже у нас на севере республики, где всё было мирно и спокойно, властями рекомендовалось без острой нужды не покидать свои квартиры.

– Какой момент был особенно напряжённым и страшным?

– Когда была полностью отключена связь. Это был, наверное, самый напряжённый момент. Мы же представители информационного общества и уже не можем без ежесекундного поступления информации. А тут раз – и вырубили все каналы информации. Только спустя часа два-три после этого мы вспомнили, что есть же, кроме интернета и спутникового телевидения, ещё и обычное телевидение, и уже через него мы стали получать информацию из «официальных источников», понимая, что в стране сложилась кризисная ситуация.

В то же время мы увидели, что президент не испугался, не покинул страну, а продолжает выполнять свою основную функцию – защиту суверенитета и целостности страны.

– Ввод миротворческих сил ОДКБ – как это воспринято гражданами Казахстана? Что говорят люди по этому поводу?

– По моему мнению, это правильный политический шаг президента Токаева. Скорее всего, наши правоохранительные органы и армия справились бы сами с проведением контртеррористической операции. Но здесь было необходимо показать, что Казахстану готовы оказать военную помощь союзники. Что и было продемонстрировано.

Да, восприятие ввода миротворческих сил ОДКБ разное в казахстанском обществе. Кто-то в этом уже увидел имперскую политику РФ. Но это те, для кого подходит пословица: каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Были и трезвые оценки, что это единственно верный шаг. Так, ещё до принятия такого решения руководством страны, о важности привлечения контингента ОДКБ стал говорить первый казахстанский космонавт Токтар Аубакиров.

Что интересно, все жители Алма-Аты, вне зависимости от национальной и религиозной принадлежности, были очень рады, когда по улицам их города прошла колона бронетехники с флагами ОДКБ. А вслед за этим действия экстремистов и мародёров стали сходить на нет.

Уже 11 января было объявлено, что в республике восстановлен конституционный порядок, а союзные войска покинут Казахстан в течение двух недель. Поэтому все обвинения в адрес Кремля, что он воспользовался ситуацией и оккупировал с помощью ОДКБ свободный Казахстан, по факту оказались наглым наветом, имеющим цель внести раздор между братскими народами двух союзных государств.

– Сегодня вокруг событий в Казахстане обсуждается множество разных версий. Одна из них: в стране последние годы шла ползучая исламизация, готовились отряды боевиков. Такая версия событий имеет под собой основания? И есть ли официальные версии, кто мог быть заинтересован в таком развитии событий?

– Пока трудно дать объективную оценку событиям в Алма-Ате и ряде других регионов, где были осуществлены экстремистские акции. Но когда в СМИ прошла информация, что среди боевиков были граждане соседних государств, я сразу же вспомнил слова Махмута Гареева, бывшего в своё время президентом Академии военных наук в России, к сожалению, умершего в 2019 году. На международной конференции «Евразийская интеграция: новые вызовы, новые решения» в 2013 году он обращал внимание экспертов в сфере национальной безопасности на складывающуюся угрозу для постсоветских республик в регионе Среднего Востока, где существуют террористические группировки, которые американцы «приберегли» для оказания негативного воздействия на страны Центральной Азии. Ещё тогда он говорил, что большая опасность состоит в том, что сейчас на территории Афганистана в районах Кундуза и Мазари-Шарифа располагаются различные узбекские, киргизские, туркменские и таджикские группировки, которые проходят соответствующее обучение.

Но ни одну из этих группировок США и страны НАТО не тронули в ходе своего пребывания в Афганистане. Значит, они им для чего-то нужны. Возможно, именно для таких вот военных операций по свержению политических режимов в Центральной Азии, которая обернулась для них неудачей в Казахстане в этот раз.

В целом же распространение ислама я бы не стал напрямую увязывать с экстремизмом. Проблема в другом: экстремизм стремится использовать для привлечения в свои ряды новых рекрутов, используя в том числе и религиозную символику.

– Как все эти события могут повлиять на дальнейшую судьбу российских соотечественников в Казахстане и положение русского языка?

– Пока трудно давать какой-то долгосрочный прогноз по «русскому вопросу» в нашей республике. 11 января текущего года Токаев заявил, что мы будем строить Новый Казахстан, заключив новый общественный договор, учитывающий интересы всех слоёв населения республики. Будем надеяться, что при этом учтут интересы русской диаспоры в Республике Казахстан.

В период этих событий никто из представителей нашей диаспоры в Казахстане не поддался панике, не использовал политический кризис в каких-то своих личных интересах. Мы со всем казахстанским обществом были едины в желании сохранить мир и согласие в стране. Власти республики также отметили, что этот кризис был преодолён во многом благодаря сложившемуся межнациональному согласию в стране. Поэтому у политической элиты Казахстана, как мне кажется, есть понимание того, что его «разбалансировка» в виде каких-то открытых и/или скрытых ущемлений, в том числе в языковой сфере, по сути, мина замедленного действия под основы казахстанской государственности.

Светлана Сметанина

Фонд "Русский мир"