Публикации

Собеседник «Всемирной России» - член Всемирного координационного совета российских соотечественников, президент Международной ассоциации «Жар-птица», член Главного правления Конгресса русских американцев Александр Молодин.

Александр Владимирович, расскажите, пожалуйста, о своем детстве, о своем родном городе, о Вашей семье?

Я вырос в Новосибирске, в семье, которая, можно сказать, была глубоко погружена в строительную отрасль. Мой отец, работавший и до сих пор работающий в строительном университете, является доктором наук и заведующим кафедрой. Мама также связана со строительством – она профессиональный сметчик, и, помимо основной деятельности, преподает сметное дело. Они оба из академической среды, что, безусловно, повлияло на мой профессиональный путь.

С детства я находился в окружении людей, которые говорили о строительстве, проектировании и архитектуре, и даже чаще - о науке. Наверное, именно это сформировало мою любовь к системному подходу, к планированию и к осознанию того, что за каждым делом стоит множество усилий и знаний.

Несмотря на такую "направленность" в семье, подростковый бунтарский возраст все-таки сыграл свою роль. Я решил, что не буду продолжать традицию и не пойду в строительную отрасль. Мой выбор – архитектурный институт – оказался не так уж далеко от строительного мира. Я с удовольствием закончил обучение, и именно там, в архитектуре, начался мой профессиональный путь.

 Какой он, ваш профессиональный путь?

Он начался ещё во время учебы на старших курсах архитектурного института. Я увлекся историей архитектуры, особенно историей освоения новых территорий. Фронтир, романтика первопроходцев и все, что с этим связано. В Новосибирской архитектурной академии очень сильная школа истории архитектуры, которая фокусируется на изучении архитектурных особенностей Сибири. Этот регион, в общем сознании географически охватывающий территорию от Урала до Дальнего Востока, для историков часто воспринимается как нечто большее. Для нас, Сибирь включает в себя всю азиатскую часть России, захватывает немного современного Китая и, конечно, Аляску, которая стала частью русского продвижения в поисках новых ресурсов в конце XVIII - первой половине XIX веков.

История освоения Сибири меня всегда привлекала своей поступательной логикой. Русские промышленники, начав с добычи пушнины на Урале, быстро достигли Тихого океана, а затем перешли Берингов пролив, начав исследовать и осваивать территории Северной Америки. Этот масштабный и непрерывный процесс движения на восток показался мне особенно интересным с точки зрения истории архитектуры. Так я сформулировал свои научные интересы, которые определили мою кандидатскую диссертацию: «История архитектуры русских поселений на территории Северной Америки».

В тот момент моим научным руководителем должен был стать профессор Сергей Николаевич Баландин, признанный авторитет в этой области. Однако, когда я представил ему свои намерения, он ответил: «Там нечего изучать, ты не защитишься». Это был сильный удар по моей мотивации, но судьба свела меня с профессором Николаем Петровичем Журиным, человеком с невероятной эрудицией и глубоким пониманием истории. Он поддержал мою идею, стал моим руководителем, и в итоге, в 2004 году я успешно защитил кандидатскую диссертацию.

После защиты началась моя академическая жизнь. Я преподавал, участвовал в интересных научных проектах, занимался исследовательской работой. Постепенно я занял позицию декана в вузе, но, будучи специалистом по русским поселениям в Северной Америке, все ключевые конференции, проекты и исследования в моей области происходили в США. Так моя жизнь разделилась буквально на две страны. Преподавая и работая в Новосибирске, я одновременно развивал свои научные интересы в Америке.

Что Вас привело в США? 

О, это действительно очень интересная история. Возвращаясь к профессору Баландину, о котором я уже упоминал, он, как оказалось, был прав в своих сомнениях. Аляска действительно оказалась слишком мала для масштабных научных исследований. Для кандидатской диссертации ее вполне хватило, но для докторской работы требовалось значительно больше материала. Так я начал расширять границы своих научных интересов и к середине 2010-х годов пришел к изучению архитектуры русской православной церкви в США. Это направление оказалось более перспективным и позволило охватить гораздо больше объектов и исторического материала. У меня в то время даже вышла фундаментальная монография под название «Православные купола Америки», как раз об архитектуре православной церкви.

На одной из конференций Всемирного общества историков архитектуры я выступил с докладом об особенностях православных церквей в США. Доклад вызвал оживленную дискуссию среди коллег. После моего выступления ко мне подошел профессор Университета Джорджа Вашингтона Ричард Лонгстрет (Richard Longstreth) и предложил приехать к нему на кафедру, чтобы расширить исследования этой темы, уже в рамках американского университета. Это предложение было неожиданным и весьма заманчивым. Обсудив его с семьей, я решил воспользоваться этой возможностью.

В Новосибирске я оформил саббатикал - академический отпуск, а грант программы Фулбрайт для ученых помог мне решить визовые и бытовые вопросы. Академический год 2015–2016 мы с семьей провели в Вашингтоне, округ Колумбия. Это был важный этап в моей научной карьере. Я полностью сосредоточился на проработке основ своей докторской диссертации, изучая архивы, объекты и научную литературу. Именно в этот период, мои интересы вышли за пределы архитектуры и сосредоточились на методологических основах в культурологии.

К концу академического года стало ясно, что завершить свои исследования в России будет значительно сложнее, чем в США. Здесь у меня был доступ к материалам, необходимым для работы, а также к профессиональному сообществу, которое поддерживало мои исследования. На семейном совете мы приняли решение переехать в Америку на постоянной основе. Вернувшись в Россию, я занялся иммиграционными вопросами, получил визу талантов, и в 2019 году мы окончательно переехали в США. Этот шаг позволил значительно углубить мои исследования.

Какие наиболее важные проекты реализованы организациями российских соотечественников в США, какие проблемы приходится решать?

Это замечательный вопрос, и он как раз продолжает ту историю, о которой я уже начал говорить. Вместе с коллегами мы провели немало обсуждений, посвященных русскому культурному наследию в США. Здесь важно понимать специфику этой страны. США – это уникальная многонациональная страна, созданная иммигрантами. В отличие от многих европейских государств, где, если ты не родился в стране, то навсегда остаешься чужаком, в Америке всё иначе. Здесь практически все, за исключением коренных народов – индейцев, – это иммигранты или их потомки. Американская культура формировалась благодаря вкладу англичан, немцев, поляков, итальянцев и представителей множества других народов, в том числе и русскими. Поэтому иностранная культура и её объекты в США воспринимаются как часть национальной культуры.

Эта особенность сыграла ключевую роль в моих научных исследованиях. Объекты русского культурного наследия, будь то памятники, музеи или православные храмы, одновременно являются и частью американского культурного наследия. Исходя из этой парадигмы, я расширил фокус своих исследований, начав изучать не только архитектуру, но и более широкие категории объектов. В сферу моих научных интересов вошли музеи, архивные коллекции, православные церкви, захоронения, памятники, а также современные предприятия, поддерживающие русскую культуру, такие как русские школы, русскоязычные театры, русские культурные центры и т.п.

Однако вскоре я столкнулся с серьезной проблемой – отсутствие систематизированной информации о русском культурном наследии. Конечно, все знают такие знаковые места, как Форт Росс в Калифорнии или музей Хиллвуд в Вашингтоне, но это лишь малая часть наследия. Полного списка объектов или даже базового реестра просто не существовало. Это натолкнуло меня на идею объединить всю разрозненную информацию и сделать ее доступной для широкой аудитории.

Так и зародился проект реестра русского культурного наследия. Сначала я начал составлять его в обычной таблице Excel, куда заносил данные, собранные от соотечественников. К концу 2020 года благодаря этому "краудсорсинговому" подходу у меня уже был список из почти пятисот объектов. Конечно, Excel стал неудобным инструментом для такого объема данных, и мы с программистами приступили к разработке облачной базы данных. Этот реестр позволял безопасно хранить всю полноту информации об объектах, включая мультимедийные файлы, и отслеживать их состояние.

Для того чтобы информация стала доступной не только специалистам, мы создали мобильное приложение. Оно связано с реестром и предоставляет удобный доступ к данным любому пользователю. В приложении можно увидеть объекты русского культурного наследия на карте, прочитать их описание, посмотреть фотографии и даже проложить маршрут до них. Кроме того, пользователи могут добавлять новые объекты в базу. Например, недавний пример, если наш соотечественник живет в Нью-Мексико и знает о музее в доме Николая Фешина, который находится буквально за углом его дома, он может заполнить короткую анкету прямо в приложении, приложить фотографии и информация попадет в реестр. Мы ее проверяем, проводим дополнительные исследования, если нужно, и публикуем. Такой подход позволяет гарантировать достоверность данных.

Таким образом, мы организовали эффективную краудсорсинговую систему для выявления объектов русского культурного наследия. Это сетевое взаимодействие, построенное на горизонтальной структуре, где инициативу берут сами соотечественники, а специалисты выступают модераторами или рецензентами, если хотите. Этот подход кардинально отличается от вертикальных, централизованных методов, используемых в государственных структурах, и уже показал свою эффективность.

Какие цели ставите как член ВКСРС?

ВКСРС открывает возможность масштабировать работу, которой я занимался в рамках одной страны, на весь мир. Уже создана и активно развивается инфраструктура для выявления, каталогизации и популяризации русского культурного наследия за рубежом. Буквально через пару месяцев мы выпустим обновление нашего приложения, где будут добавлены элементы геймификации. Теперь это не просто справочник с местоположением объектов, но и интерактивная платформа, позволяющая взаимодействовать с такими объектами в игровой форме.

Мы разрабатываем маршруты по самым интересным объектам русского культурного наследия. Например, посетив один из таких объектов, пользователи смогут «зачекиниться» - поставить оценку состоянию памятника и оставить комментарии. Это позволит в режиме реального времени мониторить состояние объектов, выявлять те, которые нуждаются в защите, реставрации или реконструкции. При этом пользователи будут получать игровые баллы за такие «чекины» и за добавление новых объектов, что делает процесс не только полезным, но и увлекательным. Надеюсь, что такой подход особенно заинтересует молодежь и поможет популяризировать русскую историю и культуру за рубежом.

Еще одна важная функция реестра и приложения – это взаимодействие с объектами прямо на месте. Мы планируем устанавливать QR-коды на объектах культурного наследия, отсканировав которые посетители смогут получить всю информацию об этом памятнике прямо на свой телефон и изучить его историю непосредственно на месте. Таким образом, реестр и приложение превращаются в полноценного электронного гида по русскому культурному наследию.

Что касается работы в ВКС, то я вижу главной задачей масштабирование проекта реестра на весь мир. Инфраструктура уже создана с расчетом на использование не только в США, но и в других странах. Однако, естественно, одному мне с этим не справиться. Когда объемы данных были небольшими, это было выполнимо, но на мировом уровне требуется команда единомышленников. Поэтому мы создали международную ассоциацию «Жар-птица», объединившую людей, которые занимаются сохранением русского культурно-исторического наследия по всему миру.

В состав попечительского совета ассоциации вошли уважаемые соотечественники, такие как князь Александр Трубецкой, президент Конгресса русских американцев Наталия Сабельник и председатель ВКС Михаил Дроздов. Деятельность ассоциации и проект реестра были включены в итоговую резолюцию Всемирного конгресса соотечественников.

Помимо ведения реестра, мы ставим перед собой амбициозные цели. Например, я недавно выпустил книгу «Там русский дух: 100 особенных мест в США», посвященную объектам русского наследия. Такие же книги хочется подготовить для каждой страны, где есть памятники русского присутствия. Мы также планируем проводить молодежные научные конкурсы, организовывать конференции, активно публиковать информацию в социальных сетях и поддерживать популяризацию объектов через локальные и международные инициативы.

Очевидно, что без ВКС такая масштабная работа была бы невозможна. Поэтому, если кто-то чувствует в себе силы и желание внести вклад в сохранение русского культурного наследия в своей стране, наша ассоциация всегда открыта для новых членов и партнеров. Вместе мы сможем сохранить русскую культуру и сделать ее более доступной для будущих поколений.

Чем Вам запомнился 2024 год?

Для меня, безусловно, 2024 год стал прорывным с точки зрения масштабирования проекта, которым я занимаюсь с огромной отдачей и вдохновением. Очень радостно видеть, что наша работа вызывает интерес и поддержку среди соотечественников. Это невероятно мотивирует и открывает новые горизонты для дальнейшего развития.

2024 год стал годом значимых событий в моей жизни и профессиональной деятельности. Прежде всего, я вошел в состав Всемирного координационного совета соотечественников. Это важное достижение, которое открывает новые перспективы, но одновременно и накладывает большую ответственность. Работа в ВКС требует постоянного внимания и усилий, но это прекрасная возможность приносить пользу нашему сообществу и вносить вклад в развитие нашего общего дела.

Кроме того, в 2024 году я был избран в состав Главного правления Конгресса русских американцев. Это значимое событие, поскольку оно усиливает мою работу на местном уровне в США и дает дополнительные возможности для реализации инициатив по сохранению русского культурного наследия.

Отдельной важной вехой для меня стало издание моей книги, о которой я говорил ранее. Это большой шаг вперед в популяризации нашей истории и культуры.

В целом, 2024 год стал для меня годом качественных изменений. Это был насыщенный и значимый этап, который, как мне кажется, принес только позитивные результаты. Я полон оптимизма и готов к новым вызовам и возможностям, которые открываются перед нашим проектом и сообществом в будущем.

Какие проекты предстоит осуществить в 2025 году?

Как я уже говорил, 2025 год для меня и нашего проекта станет годом масштабирования на глобальный уровень. Я искренне надеюсь, что все начинания, которые мы запланировали, будут успешно реализованы и принесут позитивные результаты.

Для себя лично я ставлю амбициозную цель – завершить работу над докторской диссертацией и подготовиться к ее защите. Тематика моей диссертации тесно связана с выстраиванием сетевых систем взаимодействия соотечественников и использованием краудсорсинговых подходов для выявления, каталогизации и популяризации культурно-исторического наследия за рубежом. Этот исследовательский проект идеально совпадает с деятельностью нашей ассоциации и проекта "Жар-птица".

Фактически "Жар-птица" является крупномасштабной апробацией результатов научного исследования. Это не только платформа для сохранения и популяризации русского культурного наследия, но и инструмент для укрепления связей между соотечественниками по всему миру. Через этот проект мы стремимся не только собирать и систематизировать информацию об объектах наследия, но и сплотить русских людей, поддерживать их культурную идентичность и делать русский вклад в мировую культуру более видимым.

 

Марина Дадикозян
«Всемирная Россия»