Публикации

Дмитрий де Кошко – представитель первой белогвардейской волны русской эмиграции во Франции, председатель общества «Дети Беслана», общества «Франция-Урал». Является одним из старейших журналистов Французской Республики. Он – автор многочисленных книг и публикаций, а также устроитель ежегодного Салона русской книги в Париже.

- Дмитрий Борисович, вы приехали в Москву для того, чтобы представить вашу новую книгу… Давайте поговорим о Днях русской книги в Париже, которой вы традиционно занимаетесь.

- Мы начали еще с Фондом Ельцина, но потом они прекратили финансирование. Речь идет о двенадцатой ежегодной сессии премирования лучшего русскоязычного писателя.

Помимо всего прочего, мы еще устраиваем девятый год подряд День русской книги. Каждый раз к нам приезжают десятки писателей из самых различных городов и весей разных стран, где сохранилась русофония. В этом году мы организовали событие совместно с мэрией пятого квартала Парижа. За один уик-энд нас посетили порядка трех тысяч человек.

День русской книги – это событие, объединяющее всех писателей, творящих на нашем великом языке. В последний раз к нам приехала группа писателей из Прибалтики. До этого у нас побывали литераторы из Центральной Азии.

С одной стороны, конечно, мы польщены, потому что во Франции мы пользуемся «мостом» русской культуры для того, чтобы получить доступ к сокровищнице духа других народов, язык которых вряд ли широко распространен – я имею в виду, например, узбекский или латышский и т.д.

Такое положение вещей обусловлено тем, что в мире есть всего лишь пять языков-мостов. На мой взгляд, ни китайский, ни арабский к таковым не относятся. Возможно, на них и говорит значительная часть мирового населения, но все использующие его в общении являются носителями языка. Так что очевидно, что эти языки обладают статусом планетарных, но языками-мостами они, все же, не являются. К таковым я отношу языки, которым пользуются представители разных народов, исповедующих разные религии и относящихся к разным культурным традициям. Так что русофония – очень важный феномен.

- Насколько мне известно, вы даже являетесь автором специальной петиции, согласно которой просите признать русский одним из языков Европейского сообщества…

- Не совсем так. На сегодняшний день мы пока лишь получили право запустить подписание такой петиции. Но для того, чтобы она была принята к рассмотрению, необходимо, чтобы ее подписали в семи странах. Существует также ряд других критериев, которым мы должны соответствовать.

Но, как это и было оговорено между нами, русофонами, зачастую проживающими в разных европейских странах, мы провели во Франции генеральную репетицию нашей акции, запустив пробную петицию. И за 20 дней мы собрали все же 1 800 подписей! Мы действовали через интернет. Но однажды мы всерьез возьмемся за это! Дело в том, что русскоязычные сообщества устойчиво существуют в различных странах Европы. Например, в Латвии такая группа населения была всегда. Но, между прочим, по нашим приблизительным подсчетам, на территории ЕС проживают около двух миллионов русскоязычных европейцев! Это больше чем население Каталонии. Русскоговорящие присутствуют практически во всех странах нашего сообщества. Поэтому русский язык имеет не меньшее право на признание, чем, допустим, ломбардский или же гэльский. Я бы даже сказал так: русский язык является одним из интеграционных факторов Европейского Союза. К сожалению, европейцы этого не понимают…

- Парадоксальная мысль. Русский, как интеграционный элемент ЕС!

- Немного не так. Не Евросообщества, а Евросоюза! Все очень просто и конкретно: сегодня есть дети, которые хотят познакомиться с гражданами Кипра, Испании или Германии, ну а потом и отправиться туда… И вот такой контакт удается организовать, благодаря тому, что эти дети находят своих русскоязычных сверстников, проживающих в вышеуказанных странах. То есть речь идет не о ностальгии, совместном вероисповедании и т.д. Речь идет о вполне профессиональном факторе открытости миру и Европе. В этом-то и заключается механизм функционирования Евросоюза – когда молодое поколение объединяется по межстрановому признаку и, пользуясь, в данном случае, русским языком, строит что-то новое. Именно так и происходит интеграция.

- Простите, но вопрос, который я не могу обойти: а ваши дети и внуки говорят по-русски?

- Мои дети выучили русский, но, к сожалению, не пользуются им. Думаю, что существуют три основных фактора, позволяющих сохранять язык при проживании в инородной среде. Именно так мы спасли русский в сообществе иммигрантов первой волны или, как ее еще называют, белой эмиграции. Прежде всего, необходима базовая культура. И это вполне естественно. Также важно и желание поддержать определенный социальный статус. Это-то и существовало в белоэмигрантской среде. Днем вы могли работать дворником, а вечером вновь становились министром или генералом… Этот фактор очень важен.

Во-вторых, необходима Православная Церковь. Она сыграла фундаментальную роль в сохранении языка, культуры и самого сообщества в целом.

Но наиболее важный фактор – это женщины! Очевидно, что когда в семье присутствует русская или русскоязычная, или обрусевшая женщина, то тогда и возникает необходимая среда для передачи культуры.

- Потому что именно мать обучает ребенка родной речи?

- Мать… Бабушка… Любой женщине в семье присущи функции поддержания языковой среды и передачи этого средства коммуникации своим детям. Мы, отцы, к сожалению, не имеем такой эмоциональной близости с нашим потомством. Нас, как правило, нет дома и т.д. Иногда, конечно, удается передавать культуру через русскоязычных нянь и бэби-ситтеров. Это даже может быть вполне проходным вариантом. Как бы то ни было, без роли женщины в этом вопросе не обойтись.

Другая причина моего приезда в Москву – это, кстати, поиск семейных архивов. И вот мне действительно удалось разыскать архивы моих прадедушки и прабабушки.

- Они были русскими…

- Как и я.

- То есть этнически вы – русский, но француз по праву рождения и по культуре.

- С русскими я – русский, с французами – француз. И я решил совместно с издательством Riposte laïque выпустить отдельную книгу с прямыми свидетельствами, то есть от очевидцев и современников, событий ХХ столетия. Конечно, прежде всего, речь идет именно о российской истории. Причем я хочу использовать свидетельства и малоизвестные, или вообще не опубликованные источники. Речь идет о людях, принимавших участие в исторических событиях в России, а потом уехавших в иммиграцию и живших сколько-то лет в рассеянии. Я решил начать с Парижа. Естественно, первой семьей, архивы которой я использую, является моя собственная семья, то есть Кошко.

- Ваш прадедушка Аркадий Францевич Кошко был последним руководителем уголовного сыска Российской империи. Это делает вам честь.

- Именно так! Речь идет не о жандармах, то есть политической полиции, а именно об уголовном розыске. Компетенция угро в те годы была не в пример выше. В моей уже выпущенной книге, посвященной истории моей семьи, рассказывается об Аркадии Францевиче, которого прозвали «русским Шерлоком Холмсом». И он это заслужил. Под его управлением уголовная полиция Москвы была признана лучшей среди европейских держав, и, соответственно, в те годы во всем мире. Торжественное признание состоялось в Женеве в 1913 году.

Кроме того, он создал первую в России картотеку отпечатков пальцев преступников. Тогда, то же самое сделал и Скотланд-Ярд в Англии. Поэтому, в частности, его и называли Шерлоком Холмсом.

И пусть дактилоскопия в те годы уже и существовала, но полиция еще не умела толком ей пользоваться и распознавать отпечатки. Надо было уметь «читать» их, выявляя фрагменты, типичные для каждого индивида. А потом надо было сличать результаты с картотечными данными. И моему предку это удалось! Он также ввел в обиход российской полиции антропометрические учетные карточки на преступников.

А еще, будучи назначенным на новую должность сразу после революции 1905 года, ему удалось навести порядок в полицейском управлении Москвы. До этого он работал в Риге, где в его адрес поступали многочисленные угрозы, а потом он получил новое назначение в Москву.

Аркадий Францевич также провел расследование по громкому в те годы делу Бейлиса. Потом в России все о нем позабыли. Но оно по своей значимости ничуть не уступает знаменитому делу Дрейфуса. Речь идет о человеке, осужденном по уголовной статье, хотя он был невиновен. В течение двух лет российское общество раздирало противостояние сторонников двух гипотез о виновности и невиновности осужденного, что сближает это дело по публичной огласке с делом Дрейфуса. В этом деле проявились также противоречия, существовавшие тогда между имперским правительством и кругами либеральной еврейской интеллигенции, которая явственно ощущала сегрегацию со стороны власти.

Можно привести хотя бы так называемую черту оседлости. Речь идет о зоне, отведенной для расселения населения еврейского этнического происхождения. Все это было смешно. Потому что евреи тогда приобретали социально значимые профессии, освобожденные от соблюдения черты оседлости. Фактически дискриминация, которой Империя подвергала евреев, унижала самих россиян. Абсурдно, не правда ли? При слушании дела Бейлиса все эти вопросы проявились с новой силой. Речь шла об очень грязном преступлении. Дело произошло в Западной части Украины, где антисемитизм процветал. Мне сказали, что и сейчас он в этой части страны неплохо себя чувствует, хотя нам, в Западной Европе, об этом запрещено говорить, так как, естественно, надо считать, что на Украине все обстоит отлично. Но уже тогда, как я и говорил, там были проявления антисемитизма – в частности, погромы. Они были и в Молдавии, в Кишиневе, а также в Галиции. Только вот почему-то в Западной Европе эти регионы принято называть «Россией», а Россия-то и ни при чем! Тогда, благодаря моему прадедушке, Бейлис был освобожден от наказания, причем по Высочайшему повелению. Власть уже тогда понимала, что лучше не будить лихо.

- Ну что же! Браво! Хорошо, что вы поднимаете из архивов память о таких событиях. В целом, как говаривали французские короли, добрая кровь не лжет. Вы по достоинству, как мне кажется, гордитесь своим предком. Но и вы также – вполне состоявшийся во всех отношениях человек. Вы – один из старейших представителей французского журналистского сословия. Вы проработали более трех десятков лет в агентстве АФП. Вы провели пять лет в Пакистане. Благодарю вас от имени всех русских за то, что интересуетесь вашей исторической вечной Родиной. Нам это позволяет узнать неизвестные страницы собственной истории и лучшим образом утвердить наше культурное присутствие в мире – в том числе, благодаря вашим книгам и всему тому, что вы делаете для нашей культуры в рамках Дней русской книги в Париже, и не только. Я уже имел честь интервьюировать вас для «Голоса России» и «Правды». А теперь вы в стенах журнала «Международная жизнь», почти официального рупора дипломатической мысли МИД Российской Федерации. Желаем вам дальнейших успехов на вашем поприще и процветания во всем!

«Международная жизнь»